Накануне Дня защитника отечества народный артист России, актер театра имени Ленсовета Сергей Григорьевич Мигицко рассказывает «Двум столицам» о творчестве, спорте, жизни.

— Вы всю жизнь в театре, играли много и разных характеров, судеб. Какую роль могли бы назвать особенной? Или особенно важной?

— Я не думаю, что вам какой-то артист ответит на этот вопрос, скажет: "Это был конечно вот такой персонаж". Нет. Я вспоминаю, как нас учили, а учили нас хорошо. Наш Мастер, Игорь Петрович Владимиров, который был главным режиссером театра, где мы с вами сейчас беседуем, он учил нас, что нет проходных ролей. Даже в самом маленьком эпизоде есть что играть. И набирать надо обстоятельства на эту маленькую роль со всех сторон. Я к этому шел всегда, и сейчас иду. Я в каждом эпизоде старался выразиться. Вот вам и все. И в театре Ленсовета я начинал с очень маленьких ролей. Я не расстраивался, для меня любая, даже роль размером в одну сцену, она мне казалась подарком судьбы. Я на нее набрасывался очень плотно, с удовольствием, иногда даже перебирал. Я могу их перечислить, помню их очень хорошо.
Первая — это осел в «Бременских музыкантах». Потом атаманша разбойников — я играл женскую роль в «Снежной Королеве», затем я сыграл одного и второго жулика в «Малыше и Карлсоне». Потом я сыграл… был такой спектакль «Станция», я там сыграл крошечную роль сына белогвардейца. Ну, и потом были «Игроки» Гоголя, и я сыграл тоже совсем небольшую по размерам пьесы роль Замухрышкина, но мне это так нравилось, я получал столько удовольствия! Сейчас, знаете, некоторые актеры, которые достигли определенного уровня, стараются не играть маленьких ролей, я же играл маленькие роли с удовольствием — это вам вводная часть.
Самые тяжелые роли, это те, которые больше выстраданы, в которых ты пропускаешь через себя очень много всяческой информации. Ну и физически… есть такие роли, которые физически очень трудно сыграть. Такие роли запоминаются больше всего. Моя первая главная роль в этом театре была роль в инсценировке произведения Михаила Булгакова «Собачье сердце» — я сыграл Шарикова и Шарика. Это была тяжелейшая роль, мы очень долго репетировали этот спектакль. Ко всему добавьте, что профессора Преображенского играл Игорь Петрович Владимиров в очередь с замечательным актером Вадимом Ермолаевым, и, конечно же, само присутствие на сцене твоего художественного руководителя придавало дополнительный импульс. Затем у меня были главные роли, но эта была первая. Первые четырнадцать лет я играл маленькие роли, повторяю, а то говорят: «Мигицко-то начал сразу», нет, неправда! И от массовок я не сильно шарахался, даже получал нагоняй, что я и в массовке оттянул одеяло на себя, и иногда мешал артистам, игравшим первыми номерами. И только потом пошла писать губерния — главные роли.
Олег Леваков, мой однокурсник, артист и режиссер, придумал самостоятельную работу, она называлась «Пророк в своем отечестве». Это был самостоятельный спектакль по пьесе Балуева, там я сыграл еще одну главную роль — слесаря Васнецова. Такого гениального слесаря, который мог сделать все, который был «круче» академиков, и академики не знали, как его классифицировать. А потом был спектакль «Таланты и поклонники», где я и вовсе сыграл Великатова, шикарного купца. Я до этого не мог представить себе, что я могу играть чувства, про любовь, могу играть такую роль. И вот Олег Александрович мне дал шанс, а я за этот шанс ухватился, и после этого был спектакль, в 1992 году, по пьесе великого современного драматурга и режиссера Тома Стоппарда «Отражения». С Ларисой Луппиан мы играли двух богемных людей: она актрису, а я — драматурга, и это была моя самая первая серьезная роль о любви, о настоящей любви. Со всеми ее казусами, со всей её географией — измена и все, что за этим следовало.
А позже была главная роль по киносценарию Бергмана «Лицо», который ставил Владислав Борисович Пази — роль, где я молчал весь спектакль, до финальной сцены. Потом был «Фредерик, или бульвар преступлений», в постановке Владислава Борисовича Пази — тяжелейшая, сложнейшая роль.
Вот разбирайтесь вы сами в этом. У меня есть своя формула ответа на вопрос — запоминается больше всего, и любишь больше всего роль, которая сложнее дается, которую не выйти и не отбарабанить. Вот так.

— О Владиславе Борисовиче вы упомянули. Есть у театра ниточка из прошлого в будущее, наследие, традиции? Что изменилось?

— Вклад Игоря Петровича Владимирова и Владислава Борисовича Пази огромен. Игорь Петрович проделал здесь громадную работу. Это был человек огромной энергии, величайший трудоголик. Когда он заводился — туши свет! Армия с ним не могла справиться. Он твердо знал, чего хотел. Он был харизматичный человек, очень талантливый, очень яркий, с огромным чувством юмора. Помимо многих поставленных великолепных спектаклей, он выучил целую плеяду актеров. Начиная с моего курса, а мой курс это Лариса Луппиан, Олег Леваков, Владимир Матвеев, Лидия Мельникова — нас тут целая компания работает. Следующий курс, это Евгений Филатов, народный артист, а позднее это Анна Алексахина, а позднее Светлана Письмиченко. Это и Ира Ракшина, а позднее Саша Новиков, Олег Андреев, Юлия Левакова — нет конца этому списку. Это все ученики Владимирова, мы говорим на одном языке, думаем в одну сторону.
Владислав Борисович с честью продолжил дело. Своим талантом, своим характером, своей абсолютной преданностью театру. Это был человек театра, я не знаю, вообще, когда он отдыхал? Он и дома продолжал читать, работать, записывать. Он приходил в театр раньше всех и уходил позже всех. С честью Владислав Борисович здесь работал и тем самым принес громадную пользу театру. И сейчас наши видимые успехи — это синтез той работы, которую Владимиров провел, затем продолжил Пази. И еще. Мы сохранили костяк труппы. Ушли в свое время в Москву Хабенский и Пореченков — жаль, но актерский багаж театра Ленсовета несомненный. По-моему, такой труппе по силам любая пьеса, и русского автора, и зарубежного.

— Как вы попали на телевидение и что для вас работа на ТВ, которое сейчас многие ругают?

— Абсолютно случайно! Совершенно случайно я попал на это телевидение, даже не помню, как это произошло. Была идея сделать программу «Кто в доме хозяин», и меня предложили на роль ведущего. Они попали в точку — хотя бы потому, что я очень люблю животных. Люблю с детства, у меня вот такая слабость, особенно кошек. Мы попробовали, получилось. А потом уже мы начали придумывать стиль, чтобы это была программа не стандартная с рядовыми вопросами. Мы стараемся посмотреть на героя, на хозяина дома глазами животного, стараемся изнутри заглянуть — каков он дома в пижаме, спортивном костюме. Стараемся сделать так, чтобы герой улыбнулся. Не всегда это получается. Есть разные люди, не все хохотуны, не все заводятся, но мы стараемся. Прилагаем усилия, чтобы напомнить человеку какой-то давно забытый отрезок жизни или какую-то изюминку. Такая получилась программа. Поверьте, это тоже плод большой работы, тыков, проб и так далее. Каждая программа придумывается индивидуально, сценария нет. Мы встречаемся нашей небольшой творческой группой, читаем, собираем информацию: что о герое говорят его друзья, коллеги, родственники, какое у него хобби. Мы приезжаем к герою или героине и знаем, в какую сторону поведем разговор. Хочу сказать, не всегда наши герои принимают нашу игру, мы же все разные люди, не все должны танцевать под баян. Но в большинстве случаев они принимают условия нашей игры. Им уютно, мы стараемся их аккуратно снимать, им нравится, что не задают глупых вопросов. У нас получаются иногда очень теплые программы, а есть иногда просто открытия! Мимо человека ходил, с ним здоровался, с ним обнимался, и не знал, какая глубина в нем, какой юмор, какая судьба.
Я не думаю, что уж стоит сейчас все ругать. На всех каналах есть очень интересные проекты, очень много интересных, неожиданных лиц. И я бы так все подряд не ругал.

— О молодых актерах скажите — есть таланты, яркие личности, вы их видите?

— Я их очень даже вижу! Передо мной здесь сейчас очень большая группа молодых актеров, я их очень люблю. И вы знаете, среди них есть очень талантливые, мне кажется, если судьба будет благосклонна, их ждет большое будущее. Не буду называть фамилии, чтобы никого не обижать. Я вообще не люблю наносить обиды, это не мой способ общения, разговора, не мой стиль жизни. Но я повторяю, что есть ребята и девушки, которых я очень ценю, которым я беспредельно доверяю, талантливые, способные.

— Вообще, трудно сейчас театральным актерам жить?

— Мне кажется, трудно. Я помню, как жили мы. Дружили со многими спортсменами, я и сейчас люблю спортсменов, уважаю их труд, их талант, и то, как они себя жгут, тратят себя. Спортсмены ездили на соревнования, за границу и спрашивали: "Сереженька, что ж ты так плохо одеваешься?" И привозили мне когда-то рубашку, когда-то брюки, потому что мы жили очень бедно. В театре зарплата была очень маленькая, кино не сильно баловало. Да, мы играли концерты, но их было немного и денег они не приносили. Я не думал тогда о внешнем своем виде, хотя, конечно, хотелось одеться так-то. Я и сохраняю свой спортивный стиль, наверное, до сегодняшнего времени, потому что я его тогда не имел (смеется). У меня был стиль военного, военного в запасе. У меня папа был военный, и многие вещи переходили мне от папы. Шапки-ушанки, потом было много материи, из нее шились пальто, куртки. Потом тулуп у меня был, где, я не помню сейчас, я его достал, армейский такой тулуп. Этот тулуп мне служил очень много лет. Я попал с Юга в Питер, мне здесь было совсем не жарко! Его я надевал в начале ноября, а снимал в начале мая. Им же я и укрывался в холодные ночи. Наверное, мне тогда хотелось спортивного стиля, который я не имел возможности приобрести. Но тогда было очень много позитива, моральный климат был немного другой. У нас была компания! Она и сейчас есть, но тогда нам было хорошо. Как нам было хорошо, мы придумывали бесконечные капустники, на любой праздник, на любой день рождения! И мне кажется, что шаткое материальное положение покрывалось вот этим позитивом. А еще я огромную часть своей Ленинградской-Петербургской жизни прожил в коммунальных квартирах. В коммунальнейших! Иногда было тяжело попасть в туалет. Только зайдешь, сразу стук: «Не забывайте, вы не один!». Про ванную я уж и не говорю. Но я вспоминаю с радостью, потому что рядом с нами жили очень хорошие люди. Незабываем случай, когда мы в одной из квартир постановили сделать кухню-гостиную. И у нас — в субботу это начиналось — накрывались столы, приходили гости, потрясающе проходили вечера. А люди абсолютно разных профессий, труженики. Выпивали, пели песни, бегали тут же дети, у которых сейчас уже взрослые дети. Вот такая история. Мы начали с вопроса «как живется молодому актеру», мне кажется, не очень легко. Из тех, кого я знаю, вижу — лентяев нет. Ребята бегают, снимаются в кино, на телевидении, не отказываются от сериалов, все стараются себя материально поддержать. И что радует особенно, в основном, у них с дисциплиной неплохо. Мне кажется, мы нарушали чаще.

— Да, я читал, что вы устраивали инсценировки уличных драк, такие представления!

— Один из героев великого артиста Евстигнеева в фильме «Зимний вечер в Гаграх» говорил: «Не выйдет из тебя чечеточника, куража в тебе нет!». Вот в нас кураж был. Был Владимиров, который умел создавать кураж, который мог спичку кинуть, и все вокруг начинало вертеться! Мы были гораздо эмоциональнее, у меня ощущение, что я и во сне вытанцовывал. Вот отсюда эти все драки постоянные, дурачества, розыгрыши, капустники.

— Что такое в вашем понимании любовь?

— Формулировки я вам, наверное, не дам. Но могу сказать, что это великолепное чувство, придуманное создателем! Это одно из самых великих чувств, которые я знаю. Если бы люди всего мира были влюблены, то всем было гораздо легче жить! Потому что в состоянии влюбленности человек способен на очень многое. На очень многое! Я это знаю по себе, я это проходил, могу сказать — повышается всё! Любовь — это потрясающее чувство. И поэтому, я когда кому-то чего-то желаю, я в первую очередь желаю любви. Я желаю любви, потому что неизведанная, а главное, не имеющая дна история, любовь может быть без размера. Вот вам ответ.

— Я знаю, что вы серьезно увлекаетесь футболом, болеете, играете. Помню, Аршавин спрашивал у вас, пожертвуете ли вы шевелюрой, если «Зенит» возьмет УЕФА? Вы подстриглись?

— Ну конечно, подстригся. Это была шутка, но в каждой шутке есть доля серьёза, пришлось стричься. Мы много шутим на тему футбола, вообще, футбол в моей жизни занимает отдельное место, я очень люблю этот вид спорта. Он мне не так просто понравился, жизнь такая, все с детства. Когда-то, в моем родном городе был очень хороший футбол. Было две команды: СКА и "Черноморец", причем, моя семья болела за СКА. Я с пацанов очень полюбил это место — стадион. У меня было несколько любимых мест посещения. Я любил театр, все мне нравилось: свет; женщины и мужчины, одетые празднично; кулисы; актеры. Цирк мне очень нравился, стадион и берег моря — вот мои места. И еще было пятое, менее романтичное место, это кухня, на которой готовились всякие южные вкусности. А тогда не было газа, тогда готовили на примусах. У нас фигачили (гудели) два примуса, и я очень любил их звук. И просиживал у этого примуса часами.
Вот теперь про стадион. Мне нравилось, что приходят люди, настоящие мужики, после работы, тут же немного выпивают, едят жареные пирожки, семечки, пьют пиво. И я всю свою жизнь не могу отделаться от этой своей страсти к стадиону. Я люблю коллективные игры, когда играет команда на команду. А Зенит это тоже любовь многолетняя. Сначала я все болел за те свои команды украинские, в том числе за "Динамо" Киев, а потом начал присматриваться к "Зениту". Постепенно, со стадиона Кирова, постепенно, с той победы в 1984 году. Потом узнал ребят-футболистов, мы ходили на стадион, а они страшно любили театр. И сейчас они ходят сюда с удовольствием. Ветераны ни одного спектакля не пропускают. И молодежь ходит, Кержаков был позавчера. Саша вообще театрал, и Андрюша Аршавин театрал, я уж не говорю про Славу Малофеева. И Саша Анюков тоже любит, ходит. И вот, постепенно, постепенно. Я с "Зенитом"… Это сейчас "Зенит" синие шарфики, символ города, а уже забыли, что "Зенит" уходил и в нижний дивизион! Я прошел с "Зенитом" все его перипетии, никогда от команды не отворачивался. Я знал, что многие серьезные клубы опускались вниз, и у нас такое было, и за границей такое на каждом шагу.

— Что на ваш взгляд вообще с отечественным футболом происходит, вроде, деньги есть, почему такие взлеты и падения?

— Я вам, боюсь, не скажу, не отвечу на ваш вопрос. Мне кажется, что здесь скорее психологическая причина, дело не в деньгах. Поверьте вы мне, деньги не всегда решают. Ну, дайте мне миллион, и я пойду сейчас вам такое сделаю! Это же все чепуха. Мне кажется, у нас какая-то психологическая есть проблема. Мы же Голландию сделали на "Европе" 3:1 со всеми ее звездами. Англию, АНГЛИЮ, 2:1, я был на этой игре, в блестящем стиле обыграли. Мне кажется, дело в другом. Может быть, все-таки, нехватка должного числа квалифицированных игроков. У нас в сборной делают погоду те же, кто лидирует и в клубах. Так во всем мире. Но во всех серьезных футбольных странах в сборной два состава, а у нас, к сожалению, один. Я не могу никого из спортсменов уличать в прохладном отношении, мне кажется, все наши ребята хотели поехать в Африку (на ЧМ). Все, начиная от опытнейших Костика Зырянова и Сергея Симака, понимаете, до Андрюши Аршавина, которому давно пора на мире сыграть. И Саша Кержаков… да все хотели поехать! Я никакого рецепта не дам, я артист. Мне кажется, нужна новая волна игроков. Сейчас уже есть много футбольных школ, надо подождать, посмотрим. Не будем отчаиваться, через два года Чемпионат Европы, посмотрим.

— Как вы относитесь к Москве, как взаимодействуют, на ваш взгляд, две столицы?

— Они взаимодействуют так, как они и должны взаимодействовать. Никакой конкуренции у нас нет, я сейчас говорю про актерство, предположим. Я люблю московских актеров, а когда я приезжаю в Москву, там меня встречают как родного человека. Не нужно из Москвы делать какой-то супер-город с супер-людьми. Я очень люблю старую Москву, я много гуляю там, по этим переулкам, улочкам. Мне доставляет огромное удовольствие заходить в садики, я знаю — куда, я знаю маршруты. Мне очень нравятся кафешки, небольшие ресторанчики. Мне очень нравятся московские театры, куда я при возможности всегда забегаю. Везде есть друзья, коллеги, знакомые, партнеры. И я знаю, что и москвичи с удовольствием приезжают сюда, таким же макаром — побродить по нашему центру. Нам нечего делить, эти два города существуют так, как и должны.
Я дважды работал в Москве в антрепризах. Один раз два года с Олегом Меньшиковым в спектакле «Горе от ума», потом два года я работал с Геннадием Хазановым в спектакле «Труп на теннисном корте». Я вспоминаю эти два и два-четыре года своей жизни — с огромным удовольствием. Мы очень много ездили, репетировали, у нас была прекрасная компания с Меньшиковым. А с Геннадием Викторовичем Хазановым просто… простились родственниками! Он замечательный, теплый, талантливый человек. Умница, вообще, интеллигент! Может, вам кто-то скажет другое, я вот это скажу. Помимо всего, у меня в Москве много друзей, и я очень переживаю, что многих подолгу не вижу, Москва город большой, не доехать из края в край. Да что там, у меня дочка работает в Москве, моя старшая дочь работает в театре Ленком, я этим горжусь.

— Если бы у вас было два часа в Москве времени, куда бы вы пошли?

— Побродить по переулкам. Я же не просто так сказал, что люблю старую Москву. Чистые пруды, Патриаршие пруды. Я когда… открою секрет маленький. Я играл в «Горе от ума», два года, в театре Моссовета, а он находится в парке, на пересечении Тверской и Садового кольца. Я играл во втором акте, играл не сначала, играл Репетилова, который появляется в середине второго акта. Первый акт был очень большой, я приходил в 18:15, расписывался, что я пришел в театр, и шел гулять! Вот по тем самым переулкам. Я все там обходил, эти зигзаги, малые, большие… Приходил к концу первого акта, у меня все было прохронометрировано, заходил я в кулису, через минуту Меньшиков начинал читать монолог «А судьи кто…», после этого я шел в гримерную и начинал гримироваться. Когда этот спектакль приезжал в Питер, мы играли в БДТ, я гулял по Фонтанке, вот такая у меня была привычка, странность. Потому что, понимаете, у этих городов есть своя магия, своя тайна, свой секрет. Стоит только абстрагироваться от того, что люди в современной одежде, и видишь великолепные исторические дома, флигели, башенки, эркеры. Невольно оказываешься на век назад, только карет нет.

— А, если, наоборот, у человека, приехавшего в наш город, один вечер — куда ему идти, чтобы ощутить Петербург?

— Ему нужно сесть на катер и объехать все водное пространство! Чтобы понять немножечко город со стороны. По Неве от порта, туда спуститься вниз, мимо речного вокзала. Потом, если позволит время, по каналам немножечко, зайти в сторону Мариинского театра, там такие красивые места. Ой, красотища! Мимо Новой Голландии. Я бы закончил у Летнего сада. И обязательно, чтобы это была белая ночь! Я всем говорю: «Вы были в Питере?», «Вот, к сожалению, не были!». Ну как же так! Обязательно! Но! В белую ночь! Нет, Питер красив и зимой, даже в такую непростую, как сейчас. И осенью он прекрасен. Но белая ночь! Повторяю — раз уж мы заговорили о романтике — белая ночь!
Я помню первую белую ночь в Питере. Я приехал в Питер, поступать. В первую ночь я был очень уставший, пока селился в общежитие, ходил в магазин, в пельменную. Не важно! Лег спать. На второй день я пошел на Моховую, записался на все экзамены, на все консультации, и пошел я потом с одной девушкой, которая сейчас стала очень серьезной актрисой в Москве. Я пошел с ней гулять. Гуляли-гуляли, гуляли-гуляли, обошли весь центр, все набережные, в Летнем саду и сидели, и ходили, и смотрели скульптуры. Я посмотрел на часы, увидел — полвторого ночи! Я сел и глубоко задумался над жизнью — почему солнце не заходит. Никак я не мог свести вместе полвторого ночи, красоту Питера и почему светло?!

— Что вы пожелаете читателям «Двух столиц», читателям, которые едут в поезде?

— Я желаю, конечно же, легкой дороги. Чтобы дорога прошла быстро, чтобы рядом оказались приятные соседи, а иногда попадаются очень интересные люди! А иногда мужчины знакомятся с женщинами, и связывают с ними всю свою жизнь. Я и такого желаю. Чтобы те, кто еще не нашел своего счастья, может быть, нашли его в дороге. Такое тоже бывает. Мне лично в дороге попадались очень интересные люди, я такие судьбы видел, такие интересные перипетии! Так что всем пассажирам, которые куда-либо едут, я желаю еще и любви, любви с большой буквы. И прошу заметить, что театр имени Ленсовета находится в двух шагах от Московского вокзала, и в двух шагах от Витебского вокзала, и мы всегда рады тем, кто приходит на наши спектакли!

— Спасибо, Сергей Григорьевич, за увлекательный рассказ. Всего вам хорошего, любви, здоровья, всех благ!

Беседовал Влад Злобин,
журнал «Две столицы», февраль 2010