Народный артист России, актер Театра им. Ленсовета Сергей Григорьевич Мигицко, как и большинство артистов, не принадлежит к числу домоседов. Его восприятие дома совсем неромантично. Он не строит особых мистических отношений со своим жилищем, да и конкретными деталями интерьера он не слишком озабочен. Однако в его сознании существует яркий эмоциональный образ дома и четкие представления о том, чем должен быть дом в жизни человека с такой "недомашней" профессией, как актер театра и кино. Вот ими он и поделился.

— Мое отношение к дому прежде всего основано на моем детстве. Это не удивительно. Детские впечатления вообще самые яркие и самые эмоциональные. Мы иногда даже не знаем, почему так, а не иначе реагируем на что-либо случающееся, а оказывается, это детские оценки происходящего, оставшиеся в подсознании. Я считаю, что был рожден и воспитан в очень хорошем доме, несмотря на то, что его обитатели были люди очень занятые, неспокойные, что в доме не всегда был идеальный мир: мама, бабушка, остальные родственники – все это были импульсивные, одаренные, "музыкальные" люди. Они работали честно, не щадя себя, как умели работать в 50-60-70-е годы, и так же, как умели работать, умели веселиться. Веселились они нестандартно, необычно: праздники сопровождались музыкой, пародиями, шутками, какими-то театрализованными представлениями. Вот что такое был мой дом. Особо стоит сказать о том, что дом этот – в основном, руками моей бабушки – был очень уютно обставлен, там всегда была вкусная еда, подавались какие-то сладости, десерты, кондитерские излишества. Там каждая вещь имела свое место, свою цену, свое назначение. Мне в том доме было хорошо. Поэтому, хоть романтика четырнадцатилетия и манила меня на улицу, я всегда с удовольствием возвращался домой. Там, несмотря на густонаселенность (мы впятером жили пусть в большой, но все же только двухкомнатной квартире), на отсутствие элементарных удобств (довольно продолжительное время у нас не было ни ванной, ни душевых кабинок, ни даже горячей воды), там всем хватало места, было уютно и достаточно спокойно.

— Где же находился этот удивительный дом?

— В Одессе. Я оттуда родом. И там сформировались мои представления о том, что в доме обязательно должен быть человек, который может создать уют. Если твоя женщина или жена нигде не работает, не имеет образования, но может своими руками создать уют и сохранить тепло очага, это уже очень важно. Далеко не все женщины обладают этим золотым качеством. А для меня это качество, как оказалось, решающее. Да, я не буду спорить, актеры не домоседы. Я по шестнадцать часов в день отсутствую дома, болтаюсь неизвестно где, но в конце концов наступает день, когда я чувствую, что должен сделать паузу, от всего закрыться: отключить телефон, почитать хорошую книжку, посмотреть фильм или просто полежать. Вот для этого и нужен дом. К большому сожалению, сейчас в Петербурге, особенно в центре, очень шумно для жизни. Везде колотят, перестраивают, работают отбойные молотки, краны, тракторы. Но что тут сделаешь? Наверное, все к лучшему.

— Центр как место жительства – это для Вас принципиально?

— Да нет. Моя мечта – как раз жить не в центре. Я люблю покой, природу. Мне хотелось бы иметь дом за городом, где мой уставший на театральном поприще организм приходил бы в норму. Но утром будет репетиция – и как добираться из пригорода до театра?

— На машине.

— Которой у меня пока нет, и даже речи о ней быть не может. Итак, центр мне просто удобен. Тут все рядом.

— А магия старого фонда Петербурга, его особняков на Вас не действует?

— Для меня Петербург с первого же дня был необыкновенным городом, где я к каждому зданию отношусь по-особому. Идешь по этим улицам, особенно когда на них никого нет, и ощущение такое, что попадаешь прямо к Достоевскому, перескакивая на полтора века назад.

— Ну а ремонтом в Вашем петербургском доме кто занимается?

— Ремонт у нас, к счастью, позади. И тут я должен сказать, что у нас все эти "ремонтные радости", переговоры со строителями взяла на себя жена.

— И спасла Вас от стресса?

— Не совсем. У меня был стресс, связанный с переездом, перевозкой мебели со старого места на новое. Он и сейчас еще остается, потому что квартира не обставлена как следует – нет средств. Но то, что у жены нашлись силы и желание взять на себя внешнюю сторону проблемы, меня во многом спасло.

— Впервые вижу мужчину, который так спокойно доверил жене общаться со строителями во время ремонта.

— А ей можно это доверить.

— Но существуют какие-то домашние проблемы, в решении которых у Вас есть право решающего голоса или вето?

— Нет. Такого, как в спектакле "Самодуры", в моем доме не бывает. Мое поведение в доме зависит от моего настроения и внутреннего состояния. Когда я отдохнувший – я абсолютно демократичен.

— В процессе ремонта Вам достался угол в доме?

— Да, угол в доме у меня есть. Я себе выкроил небольшую комнатку, которая пока, увы, остается неразобранной. Сейчас там небольшой склад, но эта комната ждет своего часа, когда у меня будет достаточно средств, чтобы обставить ее по моему вкусу, повесить на стены то, что я считаю нужным, поставить замок и никого туда не пускать.

— В этой Вашей комнате, да и вообще в квартире, есть вещи, которые Вы привезли из Одессы детства?

— Конечно. У меня есть несколько небольших картинок одесских художников. Это виды Одессы. Есть много одесских книг, фотографий. Есть родительские вещи – ваза, тарелка... Так что, если мне вдруг захочется вспомнить Одессу, мне есть на что посмотреть.

— Ваш одесский дом детства еще жив?

— Да, хоть он и очень старый. Он из тех старых двухэтажных одесских домов с мансардами и крыльцом, которые сейчас уже никто не собирается ремонтировать. Они потихоньку разрушаются и в итоге разрушатся окончательно. Но каждый год летом я обязательно нахожу возможность поехать с семьей в Одессу. Это нечто вроде ритуала.

— Вы – известный футбольный болельщик. Какие-нибудь футбольные атрибуты в доме существуют?

— Существуют. В юности, когда я снимал комнаты по коммуналкам, эти атрибуты были развешены по стенам. У меня в то время была очень хорошая коллекция футбольного плаката. Теперь, когда я стал зрелым человеком, вся моя любовь к футболу – в душе.

— Есть домашние дела, от которых Вы получаете особое удовольствие?

— Если у меня хватает сил, я очень люблю ходить на рынок. Наверное, корни этого "хобби" – тоже в детстве, в Одессе. Там на рынок никто не ходит на полчаса. Там поход на рынок – целая церемония. Надо успеть принюхаться, прицениться, поторговаться, встретить знакомых и обсудить с ними массу проблем. Здесь, конечно, все иначе, но память детства заставляет относиться по-особенному к рынку вообще.

— С чем ассоциируется понятие домашнего праздника?

— С Новым годом. С запахом елки. Кстати, по поводу елки в нашем доме уже много лет идет спор. Жена настаивает, чтобы я купил искусственную елку. Но это как раз тот вопрос, в котором я жестко стою на своем. Мне необходим неповторимый запах, который в детстве делал ожидание этого праздника таким таинственным. Так что хоть елка и опадает, и кот ее дерет, я каждый Новый год приношу в дом живое дерево.

— Какая Ваша любимая вещь в доме?

— Я лучше отвечу, какое место, – кухня. Может быть, потому что в доме моего детства кухня была не самым совершенным местом. Ее вообще прежде воспринимали как нечто функциональное. А сейчас, когда на кухне современный дизайн и современная техника, я обожаю посидеть здесь и попить чай с печенюшками.

— А есть такая вещь, которой Вам в доме определенно не хватает?

— Нет, мне не хватает исключительно своего угла. Как только он появится, дом будет совершенным.

Анжелика Валерьева,
интернет-портал "Единое информационное агенство по недвижимости", 04.09.2002